Недавно окончила чтение очередного произведения Людмилы Улицкой "Искренне ваш Шурик".... Мдааа... впечатление мягко говоря странное до неприятия... Книга про детство и историю семьи одного человека по имени Александр, которого воспитывали по стечению обстоятельств бабушка и мама. Когда книга заканчивается - герою только 30 лет. Но за это короткое половоззрелое время он переимел многих маминых пдруг (из жалости), свою начальницу-калеку, полусумасшедшую девушку, в него влубленную (она в конце концов вешается), брошенную жену друга, некрасивую но амбициозную одногруппницу ит.д. и т.п. Но денлал он это из жалости. То есть так прямо там и пишется, что возбеждение у него наступало только от жалости и беззащитности. Они его хотели, а он делал свое дело... Бррр... То есть рисуется образ эдакого странного героя-любовника. И вот когда к конце книги приезжает его первая любовь она описывает его таким каким увидела по прошествии кучи времени, т.е. таким каким он был всю книгу.
"Шурик - трогательный, сил нет. Ужасно нежный и совсем ассексуальный. какой-то старомодный. И выглядит ужасно - постарел, потолстел, трудно представить что ему всего 30. Интересно, если у него личная жизнь? Не похоже. С трудом могу себе представить. Но вообще в нем есть что-то особенное - он как будто немного святой. Но полный мудак!"
И остается такое ощущение... брезгливости... оно меня вообще всю книгу не покидало а тут вообще...
Одна из рецензий:
Значит так. Жил-был мальчик Шурик. Он был способным к иностранным языкам и очень сильно любил маму и бабушку. А папа Шурика, который не был женат на маме Шурика, сразу после рождения Шурика попал под машину. Жалко папу, но почему-то не очень.
Дальше. У мальчика Шурика есть два главных качества. Первое: ему всегда и везде ужасно жалко всех теть. Ясно почему. Потому что жалко несчастную маму с больной щитовидкой: “эдипов комплекс” и т.д. А дядь — нет, не жалко. Ну их! Второе: у Шурика изумительная половая потенция. Даже завидно. Про таких в народе говорят: “пошел в корень”. Сочетание доброты, переходящей в полную безотказность, и непроизвольной похотливости героя позволяют автору провести его через целую, я бы сказал, анфиладу альковных перипетий. “Трахается” (это — не мое, это авторское выражение) Шурик напропалую. Он (прибегнем к эвфемизму) “делает это”: а) с Матильдой (женщиной родом из-под Вышнего Волочка, разводящей кошек), б) с Алей (казашкой, больной эпилепсией), в) с Фаиной (начальницей его, Шурика, мамы), г) с Леной (беременной от негра дочерью секретаря уральского обкома) и д) с Валерией (красивой хромой католичкой польско-литовского происхождения и непосредственной начальницей Шурика). Кажется, никого не забыл. Есть подозрение, что он еще “сделал это” с кем-то на вечеринке у своего школьного друга Гии, но Шурик был очень пьяный, “блевал в уборной и радовался, что попадает ровно в середину унитаза”, и ничего не помнит. Мы, соответственно, тоже. Кроме того, он не смог (sic!) “сделать это” с Лилей, еврейской девочкой, которую он по-настоящему, чисто и трепетно любил. Платонической любви секс противопоказан. Подробности же кровавой (в прямом смысле этого слова) попытки “сделать это” с Лилей опускаю. Одно важно: попытка была равноценна обрезанию. Лиля как бы обратила Шурика в иудаизм. Если я правильно понял. Лиля, ясное дело, уехала в Израиль, и они с Шуриком сердечно переписываются. Вот, собственно, и все. Но не совсем. Почему?
Во-первых, потому что это лишь “конец первой книги”. Значит, будем ждать вторую. А потом и третью. И во-вторых, потому что автор — замечательная писательница Людмила Улицкая, а значит, за всем этим разгулом полового сострадания стоит, как, пардон, орган Шурика, что-то большое и мудрое. И довольно страшное